* * *
Останови меня перед распятьем
Твоей Любви голгофского креста.
И, падая, запутываясь платьем,
пронзённая, я, разомкнув уста,
скажу Тебе: «Душа моя блуждала.
Ты, глупую, Высокий мой, прости.
Как долго-долго я не понимала
того, что Ты пришёл меня спасти.
Как долго-долго мимо проходила
открытых храмов, синих куполов.
Но крестная мучительная сила
меня взывала из тревожных снов.
И вот я на коленях пред Тобою.
Прими теперь души моей свечу.
К Твоим стопам приникнув головою:
«О, не отрини, Господи»,– шепчу.

* * *
Ещё так рано, что, пожалуй, поздно.
Рассвет лишь можно подразумевать.
В прохладных травах тихо и бесслёзно,
И темень в них запуталась, как тать.
Ей прятаться пора, ползти в овраги,
Спешить под кроны спящие ракит,
Где близ спокойной родниковой влаги
Безмолвствует пока Никольский скит.
Но у икон затеплены лампады,
Вот схимника морщинистой рукой
Пространство всколыхнулось без преграды,
И шепотом молитвенным покой
Над миром отодвинут, как завеса,
Чтоб солнце где-то вздрогнуло сквозь сон.
Пора. Ему навстречу из-за леса
Вот-вот сорвётся благовеста звон.
Родится день. И будет жизни битва
С небытием. За каждый новый вздох.
Но, слава Богу, в мире есть молитва.
И, слава Богу, миром правит Бог.

* * *
…Куда-нибудь в захолустье щемящее,
где ни во что, кроме Бога, не верится,
где ночью по небу, как настоящие,
бок о бок гуляют обе Медведицы.
А ранью ясною без манерности
старые ивы воды касаются,
и столько пространства в его безбрежности,
что реалии вовсе не ощущаются.
Где так никчемны любые пророчества,
и странно верить всему грядущему,
где жмутся к храму от одиночества
пустые избы укором сущему.

* * *
Уже двенадцатый… в начале,
и Рождество – почти в прихожей.
Откуда место для печали,
на Повечерие похожей?
Но верю – без пяти до чуда
преображение случится:
Опять неведомо откуда
Любовь надмирная родится.
И, в пелены земной юдоли
сходя, собою все освятит.
Душа передохнёт от боли.
И всем на свете света хватит.

* * *
Никогда не поморщусь:
мол, эта страна…
И пальцем не ткну в неё
со стороны.
Единственно незыблемое во мне –
она.
И вряд ли хоть персть её отдам
без войны.
Говорить о любви ей?
Есть ли к чему?
Она – лоно. Здесь душа
обрела плоть.
И всё, что на долю выпадет ей –
приму.
Ты в этом даже не сомневайся,
Господь.

* * *
…Слышно, как босоногий апрель в ночи
Бродит по щиколотку в талой воде.
Как во снах давно вернувшиеся грачи,
Вероятно, о пахотной грезя страде,
Встряхивают смоляное перо,
Спугивая тишину и туман.
Весна. Ощущение, как мир, старо:
Ожидание Пасхи. Души океан
Не вмещает в себя, что Бог распят
Будет уже через несколько дней
Там, на Голгофе… А люди спят
В неоновом сонме цветных огней.
Самолёты по расписаньям летят,
Спутники царапают края звёзд.
Женщины кормят грудью детей.
Деревья и травы идут в рост.
Любящие не устают любить.
И жизнь сама по себе – проста,
А смерти – нет и не может быть.
Ведь неминуемо воскресенье Христа!